«Хотят нас всех обнулить». Российские военные снова массово жалуются на командиров, которые угрожают им расстрелом и отправляют на смерть «Я подхожу, а он уже труп, все — он фиолетовый». Что известно о гибели диджея на афтепати фестиваля Signal Бои за Суджу, обстрелы и пленные срочники. Что известно об идущей вторые сутки атаке ВСУ на Курскую область «За решеткой нас ограждают от иностранного влияния». Речь Олег Орлова в суде. Полная расшифровка Старый новый враг. Историк Рустам Александер — о преследовании гомосексуалов в СССР и современной России «Крокодилы» на ногах. Байкеры обсуждали войну и ругали Путина в закрытом чате — и стали обвиняемыми в подготовке теракта на Ставрополье Российская армия захватила Авдеевку. Как это повлияет на ход войны «Я в первый раз за время войны ощутил шок». Жители Белгорода рассказывают о неделе под обстрелами Подробная история рейса Тель‑Авив — Махачкала. Как погромщики искали евреев среди пассажиров «Люди из автобуса кричали, что мы русские, показывали красные паспорта». Пассажирка рейса из Израиля рассказывает о пережитом в аэропорту Махачкалы A night in police custody for a kiss. Two tourists’ Sochi stroll ends with charges of “promoting non‑traditional relationships” Карельская резня. Массовое убийство в селе Деревянное (и при чем тут война в Украине) «Я всего лишь съездила в Абхазию». В России начали судить тех, кто когда‑то имел доступ к гостайне и недавно побывал за границей «Пиздец полный, сын, прости за маты». Как жители затопленного города Олешки провели первую ночь после катастрофы Archive hunt. Former head of a “Memorial” human rights organisation branch in Russia accused of smuggling its documents abroad Путин отдает РПЦ «Троицу» Рублева. Что об этом известно и почему реставраторы и искусствоведы выступают против Присяжные рассказали, как судья Мособлсуда пытался убедить их в виновности подсудимых — врачей, обвиняемых в убийстве новорожденного. Вот что об этом известно «Ветеран СВО» и «не последний человек в городе» против журналистов. Как «Жуковские вести» работают при военной цензуре “Zelenskyy slaps me on the shoulder: ‘Let him go, but shoot all the others.’” How a dream about a Ukrainian president turned a Russian citizen into a symbol of the anti‑war movement «Вопиющий долбоебизм» или «временные неуспехи». Как Z‑блогеры объяснили поражение российских войск под Угледаром В Россию — через минные поля. История восьми мобилизованных калининградцев, бежавших из ЛНР и ставших фигурантами дела о дезертирстве «Смерть режиму» за гаражами. В Чите музыканта и десятиклассницу обвиняют в оправдании терроризма из‑за постов о поджогах военкоматов Обстрел горохом. В Самарской области страйкболистам поручили тренировки мобилизованных перед отправкой на фронт Дотянуть до пупырышек. Челябинский таксист бежал в США через Мексику, застрял в тюрьме в Луизиане и объявил голодовку «Молиться и быть терпеливыми». О чем пишут в чатах для жен и матерей мобилизованных Конвейер. Как заводы и другие крупные предприятия сотнями отправляют своих сотрудников в армию «Очень хотела поехать, но пока ничего не предложило министерство». Почему сообщения о «задержании российских учителей» в Украине не подтвердились Приматолог‑атомщик. Кто такой Ренат Карчаа, сопровождавший главу МАГАТЭ на Запорожской АЭС Charged in 40 minutes. Russia's chief investigator orders ’immediate‘ prosecution of a politician from Siberia over a single anti‑war tweet «Мы по полям бродили несколько суток». В первые дни вторжения в Украину сотни росгвардейцев отказались воевать и вернулись — и теперь обжалуют свое увольнение в суде